Больного надо полюбить...

В свои 97 лет академик Углов продолжает оперировать и бороться за трезвость

Делайте главное

Фёдор Углов, 2003

Узнав, что я еду на встречу с Фёдором Угловым, знакомые удивленно распахивали глаза и осторожно интересовались: «А разве он живой?!»: Еще какой живой! В этом убедились почитатели хирурга и сторонники его антиалкогольного движения, собравшиеся в актовом зале администрации города Озерска: Своему приезду в закрытый город 97-летний академик обязан заведующему корпунктом «Челябинского рабочего» Геннадию Ярцеву и председателю местного общества «За здоровую и радостную жизнь» Виктору Свиридову. Именно они уговорили семью Угловых после долгого пути по железной дороге из Санкт-Петербурга в Екатеринбург завернуть в Озерск. Знаменитый хирург приехал не один. Его сопровождали жена Эмилия Викторовна и их 32-летний сын Григорий, дирижер симфонического оркестра:

Беседа Углова с народом продолжалась целый час, после чего он ставил автографы на свои книги, с удовольствием фотографировался со всеми желающими, давал интервью нашей газете. А под конец поверг в изумление окружающих, когда взял в руки брошюрку с мелким тестом и, даже не прищуриваясь, не прибегая к помощи очков, свободно стал читать выдержки из нее. Единственное, на чем сказались преклонные годы, так это на слухе: вопросы с дальних мест академик не улавливал, зато рядом с ним можно было говорить, не повышая голоса. Его же голос был прекрасно слышен во всех углах огромного зала.

— Фёдор Григорьевич, в своей книге «Сердце хирурга» вы приводите слова Игоря Курчатова: «Делайте в своей работе, в своей жизни самое главное. Иначе второстепенное легко заполнит вашу жизнь, возьмет все силы и до главного не дойдете». Вы сами всегда следовали этому постулату?

— Старался... Главным в моей жизни была работа. А в работе — больной человек. И я не жалел ни времени, ни сил, чтобы его спасти. Первому в стране, а может быть, и в мире мне приходилось делать такие операции, которые до меня никто не делал или делали единицы. Поэтому приходилось очень долго готовиться. К каждой операции подходил очень с большой ответственностью. Может быть, поэтому результаты были настолько приличными, что меня считают одним из пионеров операций на сердце, легких, пищеводе. Теперь такие операции делают во многих клиниках, в том числе и нашей — ленинградской клинике госпитальной хирургии №2 Ленинградского медицинского университета.

С городом Ленина в сердце

Здесь следует оговориться: Углов за все время беседы ни разу не произнес нынешнее название города — Санкт-Петербург. И это понятно: большую часть жизни он провел именно в Ленинграде (и по сей день там живет), здесь работал во время блокады, потерял десятки друзей, умерших от голода, поднял на ноги сотни раненых бойцов.

— Фёдор Григорьевич, помните ли свою последнюю операцию?

— Последняя операция была несколько месяцев назад. Я удалил пациенту огромную опухоль, весом до пяти килограммов, которая проросла на спине, а также пораженную почку. Все это я убрал. Потом больного уже в хорошем состоянии демонстрировали по телевизору. Может, кто из вас и видел. А не так давно пришла женщина, которую я когда-то оперировал. Ей надо было сделать операцию по поводу грыжи. И она сказала: «Никого не хочу допускать до себя. Доверяю только Фёдору Григорьевичу!» Пришлось прооперировать. Вообще же я практиковать прекратил: пора отдыхать. Тем более, что у меня прекрасный заместитель, который сейчас работает заведующим кафедрой. Он хороший хирург, делает все то, что делал я, и продолжает развивать. Ему можно смело довериться.

Честно говоря, я не очень поверил академику. В 97 лет встать за операционный стол! Это из области фантастики, а может, память подвела пожилого человека.

— Все верно, — подтвердил допрошенный с пристрастием по окончании интервью сын Углова Григорий, — папа два или три месяца назад действительно держал в руках скальпель. На самом деле удалил опухоль. А девять лет назад, в свои тогдашние 88, простоял за операционным столом десять часов!

Полюби больного своего

Но вернемся к интервью.

— Фёдор Григорьевич, в своей книге «Сердце хирурга» вы описываете случай, когда взялись за операцию, от которой отказался ваш учитель Николай Петров. Получается, что покусились на авторитет своего наставника:

— Ну, во-первых, я спросил разрешения у Николая Николаевича. А, во-вторых, у профессионалов не может быть амбиций, тем более, если на весах — жизнь человека. Операция по удалению огромной опухоли удалась, и я демонстрировал пациента на заседании хирургического общества имени Пирогова в Ленинграде. И самым дорогим для меня стали не поздравления коллег, а выступление Николая Николаевича. Во всеуслышание он заявил, что отказался делать операцию, а вот Углов взялся, и получилось хорошо. Закончил же так: «Будем помнить, товарищи, что в мировой сокровищнице науки второго подобного факта нет. Человеку отняли сорок процентов веса тела — 36 килограммов, а он остался жив!»

— В те годы в медицине на слуху были два имени — Углов и Амосов. Два великих хирурга. Вы были друзьями или соперниками?

— Мы дружили, общались, переписывались. Отношения были хорошие. По каким-то вещам спорили. Амосов пропагандировал бег от инфаркта, изнурительные гимнастические упражнения. Я же считал и считаю, что такая физическая нагрузка не для каждого. А вот закаляться надо. Я до сих пор обливаюсь по утрам холодной водой, парюсь в бане.

— И отношения к больным у вас разные...

— Да, тут мы с Николаем немного не сходились. Я, например, старался как можно больше узнать о пациенте, полюбить его и спасать его уже, как родного. Амосов же утверждал, что к больному нельзя привязываться, ибо в случае смерти хирург будет сильно переживать.

Пьющие — за... трезвость!

— Вы известны как один из инициаторов пропаганды здорового образа жизни. Вы стояли у истоков антиалкогольной кампании в стране. В своей книге приводите слова Дарвина: «Привычка к алкоголю является большим злом для человечества, чем война, голод и чума, вместе взятые». И добавляете: «Наша задача — сделать все возможное, чтобы люди стали трезвенниками».

— По-прежнему считаю, что всеобщая трезвость возможна. Доказательство тому — движение «Союз борьбы за народную трезвость». Союз живет и развивается. Не только в Ленинграде, но и в других регионах страны, особенно в моей родной Сибири. Сам я за всю жизнь не выпил ни рюмки, не выкурил ни одной папиросы. До сих пор у нас собираются компании по 40-50 гостей. Весело проводим время, поем, танцуем и... ни капли спиртного. Правда, был однажды забавный и поучительный случай. К нам приехал приятель из Грузии. От чая решительно отказался, попросил вина. Мы с женой нашли немного сухого вина и налили ему. Гриша, ему было тогда лет десять, разрыдался и убежал с криком: «Вы меня обманули! Вы говорили, что не будете никого угощать! А сами...» Так вот сын наш до сих пор не курит и не пьет.

— И все-таки почему, на ваш взгляд, антиалкогольные кампании, затеянные государством, терпели поражения?

— Да потому, что возглавляли эти походы за трезвость пьющие люди!

— Вы удивительно бодры для своих лет... Придерживаетесь ли какой-то диеты? Занимаетесь ли физкультурой?

— Начну с ответа на второй вопрос. В юности занимался гимнастикой, поднимал гири, крутился на турнике. Потом уже — от случая к случаю. А вот холодной водой обливаюсь до сих пор, даже при сорокаградусном морозе. В сорока километрах от Ленинграда у нас дача. Там есть хорошая русская баня. Попаримся — и в снег: Что касается диеты, то ее у меня нет. Ем все. Придерживаюсь лишь одного правила — вставать из-за стола немного голодным. То есть еще бы съел столько же, но считаю достаточным. Поэтому вес у меня такой же, каким был в 18 лет.

— Цитата из вашей книги: «Грубые руки у врача — это прежде всего грубое, не знающее сострадания сердце». Это ваше кредо?

— Разумеется. Врач, не сострадающий, не сочувствующий, не переживающий за больного, никогда не научится по-настоящему лечить. Я всегда любил больного, а потому спасал его, как, может быть, самого близкого человека.

— Фёдор Григорьевич, есть доктора, которые неоперационным путем пытаются помочь своим пациентам. Действуют словом, гомеопатическими лекарствами, исключая скальпель...

— Я терпимо отношусь к любым методикам. Особенно к безопасным. Все хорошо, что идет на пользу больному.

— У вас на пиджаке медаль лауреата Ленинской премии. А на звания Героя Соцтруда вас выдвигали?

— Может, и выдвигали. Но меня это мало интересовало. У меня и так есть самое высшее звание — хирург.

Мнение сына

Интересно было узнать, что думает о своем отце Углов-младший.

— Это очень яркая личность, — сказал Григорий Фёдорович, — во всех отношениях. Для меня он — образец в плане гражданской позиции, позиции нравственной. В быту человек непростой, порой взрывной, но быстро отходит. Умеет прощать обиды. Ну а главное, он по-прежнему в строю. Активно, конечно, уже не практикует. Зато консультирует в клинике. К мнению академика Углова, знаете ли, прислушиваются.

Спустя короткое время семья Угловых вновь села в машину. Конечный пункт путешествия — санаторий «Урал», куда Фёдора Григорьевича, Эмилию Викторовну и Григория пригласили на отдых сотрудники известной уральской здравницы.

Беседовал Виктор РИСКИН, «Челябинский рабочий»

08.02.03

(Источник: www.chrab.chel.su)